31-08-2012

Жил, был архив

«Молчаливые свидетели, которые могут много рассказать». Невеселая история томских архивов.

10 марта 1720 года царь Петр I издал «Генеральный регламент государственных коллегий», одним из пунктов которого предписывалось создать при учреждениях архивы для хранения нужных в работе документов. Спустя 283 года день 10 марта был утвержден как профессиональный праздник российских архивистов. В преддверии этой даты было бы уместно вспомнить, как жили томские архивы в прежние времена, какие проблемы решали.

Первую попытку упорядочить архивное дело в Сибири предпринял в середине ХVIII века известный историк Г.Ф.Миллер. Дважды он посещал с этой целью Томск. В свой первый приезд в 1734 году ему удалось описать и упорядочить архивы местных казенных заведений. Довольный этим, Миллер отбыл далее на восток в другие сибирские города и остроги. Спустя шесть лет, окончив свой фундаментальный труд, по дороге в столицу он снова заглянул в Томск.

С его вторым приездом связана легенда, по которой якобы нечистый на руку томский воевода, опасаясь, что Миллер опытным взглядом мог заметить в документах свидетельства его злоупотреблений, и сообщить об этом кому следует, приказал тайно ночью утопить большую часть архивов в Томи. На удивленные вопросы Миллера по поводу исчезновения документов, ему ответили, что будто бы случился пожар, и бумаги погорели. Конечно, правдивость этой легенды можно подвергнуть сомнению, но дело в том, что поведал ее крупнейший знаток дореволюционной истории томских архивов Николай Никитич Бакай.

Имеющиеся факты из жизни архива магистрата рисуют весьма безрадостную картину. Несмотря на все усилия местных властей по наведению в нем элементарного порядка, это никак не удавалось сделать. В 1780 году архив обследовала комиссия сената, которая отметила, что документы лежат в полном беспорядке, и предписала немедленно приступить к составлению алфавитов и описей дел. Прошло семь лет, и томский уездный судья Родюков решил проверить, как соблюдается указания высокой инстанции. Оказалось, что никак. За истекшее время не было сделано ничего. Дела по-прежнему валялись в беспорядке без описи и нумерации, а через дырявую крышу на них лилась вода, из-за чего документы быстро портились. Страдали несчастные архивные дела не только от небрежного хранения. Случались и пожары. К примеру, в апреле 1770 года огонь уничтожил большую часть документов архива магистрата.

В подобном плачевном состоянии архивов, пожалуй, меньше всего были виноваты их сотрудники. Многие из них были вполне добросовестными работниками, подчас тратившими на приведение в порядок и реставрацию дел почти все свое свободное время. Но, что мог сделать одинокий архивариус, когда на него сваливались горы бумаг, которые и хранились то обычно в ветхих, неприспособленных строениях.

Архивных институтов тогда не существовало, учиться было негде. По этой причине, как однажды написал Н.Н.Бакай: «Ведали архивами лица, не имевшие никакой подготовки к этому делу, весьма часто чиновники, назначенные для выслуги лет, и, к тому же, нередко отчаянные алкоголики»

После создания в 1804 году Томской губернии стали образовываться новые административные и судебные органы, при которых появлялись собственные архивы. Стремительно растущее количество бумаг этих ведомств делало необходимым создание одного общего хранилища. В 1839 году для удобства хранения дел был учрежден Томский губернский архив. Нелегкая ему выдалась судьба. Самая большая беда губернского архива была в отсутствии собственного помещения. С 1839 по 1917 годы архиву пришлось менять место пребывания не меньше десятка раз, нигде не задерживаясь больше двенадцати лет. Сырость домов с прохудившейся крышей и подвалов, кишащих крысами, не могли способствовать сохранности архивных документов.

В 1876 году томский губернатор А.П.Супруненко выступил с предложением построить для губернского архива казенное хранилище. Для этого архитектор губернской строительной комиссии А.Бетхер составил проект и смету на 15 тысяч рублей. Сумма по тем временам, конечно, большая, но не запредельная. Увы, как это часто бывает в России, денег на благое дело в итоге не нашлось, и губернскому архиву пришлось и дальше мыкаться по съемным углам.

И на содержание губернского архива выделялись сущие крохи. Жил он за счет того, что ему давали в натуральной форме губернские учреждения, чьи документы хранились в архиве (дрова, карандаши, свечи). Зарплату архивариус получал скромную, разгуляться на нее было нельзя. В 80-х годах позапрошлого века служил в архиве чиновник Плохов. Несмотря на такую фамилию, к делу своему он относился добросовестно, нареканий от начальства не имел. Работал бы и дальше, да тяжко заболел и умер, оставив семью без гроша. У бедной вдовы даже не нашлось средств на самые скромные похороны, и ей пришлось буквально ходить с протянутой рукой.

Условия, в которых приходилось трудиться сотрудникам томских архивов, были, мягко говоря, не идеальными. Вот один характерный пример. В 1910 году в Томскую городскую думу обратился архивариус городской управы Н.В.Велисарий. Поскольку всего за пять лет работы в сыром и пыльном помещении архива управы он полностью потерял здоровье и фактически стал инвалидом, то вполне резонно ходатайствовал об увольнении его с должности и назначении пенсии. Так как причиной болезни Велисария несомненно являлись условия работы, дума без долгого обсуждения прошение удовлетворила. В губернском архиве положение дел было нисколько не лучше. Не случайно томский губернатор Г.А.Тобизен в своем докладе от 3 ноября 1890 года, направленном в министерство внутренних дел, писал: «К ряду существующих в Томской губернии неурядиц немалое внимание обращает на себя губернский архив…».

В 1884 году император Александр III, желая упорядочить архивное дело, подписал указ о создании в четырех губернских центрах европейской части России исторических архивов для хранения дел, не требовавшихся в делопроизводстве, но представлявших ценность для истории. Для отбора таких документов на местах создавались губернские ученые архивные комиссии. Занимался этим вопросом Санкт-Петербургский археологический институт. Сразу после опубликования Высочайшего указа томский губернатор И.И.Красовский, направил письмо директору археологического института Н.В.Калачеву с просьбой разрешить создание в Томске исторического архива и профинансировать архивную комиссию из шести уважаемых в городе людей, в число которых предполагалось включить всем известного предпринимателя и мецената П.И.Макушина, популярного в те годы писателя Н.И.Наумова и других, не менее достойных граждан.

Спустя пять месяцев господин Калачев дал ответ, в котором он сообщал, что не считает возможным удовлетворить прошение губернатора. Одним из аргументов Н.В.Калачева было то, что: «…При разборе бумаг и дел в разных архивах необходим будет самый бдительный надзор, чтобы документы не сделались предметом эксплуатации неблагонадежных людей, что невозможно, пока некоторые архивы, каких в настоящее время много в Западной Сибири, заколочены и недоступны». В конце своего письма господин Калачев все же приписал, что если у томских властей найдутся свободное помещение и средства для создания исторического архива и ученой архивной комиссии, то пусть создают, а у него лишних денег на это нет.

К сожалению, многие столичные жители во все времена относились к Сибири как к медвежьему углу, где процветают дикость и безкультурие. Историк Калачев для сохранения российских архивов сделал немало, но и он, похоже, испытал влияние этого предрассудка. Да и слова уважаемого директора института о неблагонадежных людях по отношению к филантропу П.И.Макушину, звучали, прямо скажем, оскорбительно. В Томске ни здания, ни денег не нашлось. Исторический архив так и не появился, а ученая архивная комиссия была образована только в 1915 году.

Особенно тяжелые времена для томских архивов наступили после февраля 1917 года. Если до этого власти проявляли хоть какую-то заботу об их нуждах, то в круговерти революционных и последовавших за ними событий об архивном деле совершенно забыли. А ведь из-за катастрофической нехватки бумаги в те годы многие оставшиеся без присмотра архивы уничтожались буквально со скоростью лесного пожара. И только некоторые представители томской интеллигенции пытались как-то сохранить в то смутное время, гибнущие на глазах ценнейшие документы. В меру сил, спасением архивов занимались Институт исследований Сибири и Общество этнографии, истории и археологии при Томском университете. Однако без государственной поддержки они мало, что могли сделать.

Колчаковские власти, занятые войной с большевиками, не только не помогали архивам в сохранении их фондов, но и наоборот, усиленно занимались их уничтожением. Так, всего за два месяца до восстановления советской власти в Томске, в октябре 1919 года с торгов было продано почти пятьдесят тонн документов Томской казенной палаты. По приблизительным оценкам в них могло содержаться более ста тысяч дел. Для сравнения, сейчас в фонде «Томская казенная палата» областного архива хранится всего четырнадцать тысяч дел. Кроме того, нещадно уничтожались тюремные и полицейские архивы. В это же время бесследно исчез очень ценный архив нарымской ссылки, подобных примеров можно привести немало.

Томские архивы в это время находились в ужасающем состоянии, и для их спасения пришлось принимать экстренные меры. 10 июня 1920 года было создано Томское губернское управление архивным делом. Его сотрудникам приходилось искать пачки документов по чердакам и подвалам и доставлять их к месту временного размещения. Сначала этим занимались пятеро архивистов, затем их осталось трое, а в начале 1922 года старые бумаги разбирал один-единственный начальник архивного управления Николай Никитич Бакай. На большее у местных властей, как и в дореволюционные времена, не находилось денег. Условия работы архивистов были близки к экстремальным, зимой температура в помещении хранилища нередко опускалась ниже нуля. По причине острого дефицита бумаги архиву нужно было сдавать документы на макулатуру. Годовой план иногда составлял десятки тонн. Работникам архива приходилось ломать голову над тем, как бы сохранить от списания действительно ценные документы.

Иногда архивисты подвергались откровенно силовому давлению. Здесь целесообразно привести воспоминания одного из томских мастеров «кисти и холста». У членов местного объединения художников в конце 1920 года закончилась бумага. Проблему попытались решить в духе революционной эпохи. На помощь позвали одного знакомого комиссара с револьвером и мандатом. Явившись в помещение архива, грозный человек потребовал от имени советской власти немедленно выдать сопровождавшим его художникам столько бумаги, сколько они могли унести, и Бакаю пришлось подчиниться.

Хранить и приводить в порядок документы, было бы проще, если бы архив располагал постоянным помещением. Но в этом вопросе ситуация была ни сколько не лучше, чем до революции. До 1921 года документы бывшего губернского архива ютились в подвале университетской библиотеки. Затем в течение четырех лет бумаги свозили в помещение бывшей университетской церкви, на второй этаж главного корпуса университета. Все это время архиву приходилось отбивать атаки университетского начальства, пытавшегося вернуть помещение.

В 1925 году архив на четыре года переехал в здание бывшей церкви Александра Невского на углу улиц Советской и Герцена. С августа 1929 года и по сей день он размещается в доме по улице К. Маркса, 26, первоначально предназначавшемся для городского ломбарда. Здание это было выстроено в 1912 году по последнему слову техники своего времени, и из всех зданий, в которых когда-либо располагались томские архивы, было наиболее приспособленным. В нем имелось паровое отопление и приемлемые условия для хранения документов. Не успели сотрудники архива обрадоваться, как сразу же столкнулись с неожиданной проблемой. Дело в том, что до этого в течение нескольких лет здание на улице К. Маркса занимал Томский институт социального перевоспитания, заведение, в котором содержались «трудные подростки». Некоторые из воспитанников «инспера» повадились лазить ночами по водосточным трубам в полюбившееся им здание, где безобразничали и портили архивные дела. Заведующая архивом Э.Ф.Митропольская обратилась с заявлением в народный суд с просьбой принять к подросткам меры. Но прошло полгода, а хулиганские вылазки продолжались. В итоге, сотрудникам архива пришлось самим усилить охрану здания.

К 1931 году в помещениях архива находилось уже около пятисот тысяч единиц хранения документов, фотографий, иллюстраций, большинство из которых лежало в не разобранном виде. Потребовались многие годы колоссального труда, что бы описать их и привести в порядок. Именно благодаря усилиям томских архивистов удалось сберечь для потомков более трехсот тысяч дореволюционных дел, больше чем в любом другом архиве за Уралом.

В 1935 году архив испытал потрясение, изменившее судьбу многих его работников. Однажды в ходе очередной ревизии в бумагах, предназначавшихся к сдаче в макулатуру, обнаружили личное дело товарища Кирова. Оргвыводы последовали мнгновенно. Заведующий архивом и делопроизводитель были отданы под суд, а многие их коллеги уволены. Хорошо, что был еще не 1937 год, а то запросто могли и расстрелять. Именно с рокового 1937 года в течение почти четверти века вся архивная служба в Советском Союзе находилась в прямом ведении наркомата (министерства) внутренних дел.

В октябре 1944 года наш архив получил свое современное название - Государственный архив Томской области. Как и все архивы страны, он прошел трудный путь от режимного учреждения, до места, открытого для всех желающих. Число его посетителей, и количество запросов, поступающих в архив, растет год от года. Возможно, описание жизни томских архивов кому-то покажется слишком мрачным, но здесь ничего не поделаешь, об этом неоспоримо свидетельствуют документы Государственного архива Томской области.

Виктор Гахов

опубликовано в газете

«Красное Знамя» №33 (25113) 13 марта 2004 г. с. 6.

---

Назад